Глубинное интервью

Первый контакт. О том, что "встречают по одежке", знают все. Как правило, в инструкциях интервьюера указано, что он не должен одеваться слишком модно или экстравагантно, а выглядеть так, чтобы одежда не бросалась в глаза. Но, на наш взгляд, интервьюер не должен выглядеть подчеркнуто "по-деревенски". Появление в сапогах и ватнике или заношенной "функциональной" (рабочей) одежде вызывает при первом контакте не расположение, а настороженность. Конечно, желательно знать о принятых в данной местности правилах приветствия, способах вхождения в разговор, ритуалах начала и окончания беседы. Например, в селах Саратовской области принято разуваться при входе в дом. Но хозяева, стремясь показать уважение к гостю, как правило, настойчиво убеждают его не снимать обувь у порога, а проходить в дом обутым. Гость, наоборот, соблюдая местные правила приличия, снимает обувь в прихожей или даже на крыльце дома. Не положено сразу начинать разговор о деле. Обычно гости, которые пришли впервые, рассказывают о том как добрались к ним, кто посоветовал обратиться или, что шел мимо и вдруг заинтересовался чем-то необычным (постройкой дома, деревьями или цветами в палисаднике и т.п.).

Лучший способ вступить в разговор это "молчаливая помощь". Например, один из авторов специально дождался, пока интересующая его респондентка пойдет к колонке за водой, чтобы поздороваться и помочь поднести ведра с водой, а затем спросил где живут такие-то и познакомился. Как норма общения существует правило — застав крестьянина за каким-либо делом, следует либо помочь ему, либо подождать пока он управится с делами.

В беседе с крестьянами надо не забывать о том, что их личностное пространство (т.е. условные границы вокруг собственного тела, пересечение которых другими людьми воспринимается как определенное направленное негативное или позитивное действие) гораздо шире, чем у горожан. В городе при разговоре друг с другом собеседники, как правило, стоят на расстоянии 40—50 см друг от друга, в селе же, если подойти к незнакомому человеку на расстояние ближе вытянутой руки, то он непроизвольно делает шаг назад или начинает ощущать дискомфорт. Можно разговаривать с человеком, находящимся на расстоянии от 2 до 10 м и это не будет считаться неприличным. Лучше всего интервьюеру в начале беседы с респондентом из сельской местности самому близко (1,5—2 м) к нему не подходить, а ждать, когда он сделает это сам. Стремление респондента сократить дистанцию при разговоре будет свидетельствовать только об удачном начале беседы и в таком случае можно переходить к содержательной части встречи.

Заходя в сельский дом, если дверь не заперта, лучше не стучать, а приоткрыв дверь окликнуть хозяев дома (стук в незапертую дверь для сельского жителя является сигналом, что пришли чужие). Не принято в доме самому садиться на стул, не спросив разрешения хозяев. Но даже получив разрешение, лучше взять дополнительный стул или спросить, где обычно сидит хозяин, чтобы случайно не занять его место. "Оккупация" привычного для хозяина дома места за столом или комнаты, где он обычно отдыхает бессознательно воспринимается как посягательство на личную территорию. Негативно воспринимается и демонстрация "жестов собственности", когда исследователь стоит облокотившись рукой на дом, забор, по-хозяйски поглаживает домашних животных и т.п.

Проблемы первого контакта при групповом опросе. Довольно часто исследователь в сельской местности оказывается в ситуации, когда индивидуальная беседа с респондентом превращается в групповой опрос. Например, во время такой беседы к ним могут подойти и вступить в разговор родственники, знакомые, односельчане. В связи с публичностью личной жизни сельских жителей, односельчане, присутствующие при беседе с респондентом, считают себя в праве вмешаться в разговор, комментировать ответы, задавать вопросы и т.п.

В зависимости от каждой конкретной ситуации или цели исследования, превращение индивидуального опроса в групповой имеет позитивные и негативные стороны. Однако если первый контакт с респондентом происходит в группе, то исследователь вынужден работать не с отдельным респондентом, а со всей группой. Обычно в начале работы главной задачей исследователя является создание положительной мотивации респондента на участие в опросе, где, как правило, обязательным элементом является демонстрация убедительного ответа на вопрос: "Зачем это исследование нужно?"

Как правило, при групповом опросе находится индивид, старающийся убедить группу в бесполезности любых опросов ("после них все равно ничего не изменится") или даже прямого вреда от участия в них ("мы здесь наговорим, а потом узнает начальство и нам будет плохо"). Он как бы бросает вызов исследователю, проверяя его на "серьезность" намерений по отношению к группе и важность исследования для властных структур "знать мнение простых людей" и т.п.

Наиболее распространенной тактикой поведения в данном случае является поиск дополнительных аргументов, показывающих значимость результатов исследования для "народного хозяйства, науки и человечества в целом" и его безвредность лично для респондента. В крайнем случае исследователь разочарованно заявляет, что участие в опросе — дело добровольное, никто никого не заставляет и, если индивид не желает отвечать на вопросы, то ему не о чем беспокоиться.

Однако, как ни странно, в ряде случаев более эффективной тактикой оказалась демонстрация, как бы "искренней обиды и возмущения", которые обращены на выделенного из группы "смутьяна". Возможно, что это поведение соответствует стереотипу "городского чиновника", "казенного человека", который всегда вправе требовать от крестьян выполнения малопонятных действий, якобы необходимых государству, а социолог часто воспринимается именно как городской чиновник, особенно, если его представляет респондентам местное начальство. Встречаясь с сопротивлением крестьян, стереотип поведения предписывает "чиновнику" нешуточно "обидеться" за себя и в своем лице за государство, которое "заботится о крестьянах, а они этого не понимают".

На первый взгляд такое поведение исследователя должно привести к последующей неискренности в ответах респондента, но это случается редко и зависит уже от непосредственного общения с ним. Гораздо чаще такая реакция исследователя вызывает к нему уважение и, наоборот, его заявление о добровольности участия в исследовании воспринимается многими сельскими респондентами как подтверждение бесполезности исследования и низкого социального статуса исследователя. Вот, например, запись разговора во время первого знакомства исследователя с респондентом на животноводческой ферме в селе Даниловка Саратовской области (1993 г.) в тот момент, когда к ним подошли пять или шесть доярок.

Одна из подошедших доярок: "А чего Вы ее спрашиваете?"

И.: "Мы проводим изучение хода аграрной реформы и т.д..."

Д.: "Вот полгода назад здесь тоже приходили с города. Анкеты давали писать. Что изменилось? Толку нет от этих... Хуже только стало. Нечего тут... Нам работать еще..."

И.: «А Вы кто? Как Вас зовут? Галя?! Как Вы Галя сказали: "Толку нет"? Вы что думаете, мне делать нечего, к Вам тут за тридевять земель добираться. Это важная государственная программа, нас специально послали, чтобы учесть мнения тех, кто работает и т.д.»

Д.: "Да я ничего. Что Вы так обиделись. Не надо. Нам тоже тут.. Обещают все только. Я же понимаю, раз дело такое. А вот нас кто поймет?!"

И.: "Я и приехал для этого, чтобы понять, спрашиваю Вас, а Вы?!"

Д.: "Да ладно. Это я так. Что там у Вас?"

Вероятно, десятилетия диктата власти над крестьянством не прошли бесследно и, если в "приглашении" участвовать в исследовании нет привычных вербальных оборотов из лексикона представителей власти, то для респондентов, которые своим отказом проверяют "серьезность" исследования это может быть подтверждением бесполезности этого мероприятия и есть опасность, что такая установка на участие в исследовании овладеет всей группой. В таком случае в речи исследователя обязательно должны присутствовать фразы типа: "Мы выполняем важное правительственное поручение", "необходимо", "государство", "закон", "все должны помогать" и т.п. Конечно, это переводит разговор в более официальное русло, но этим достигается возможность удержать нужного для исследования респондента, создать установку на серьезность и важность участия в исследовании, тем более, что потом официальность быстро уходит, как и казенный язык исследователя в самом начале беседы.

Следует учитывать присущий крестьянству прагматизм. В настоящее время жители села рассматривают встречу с социологом как дополнительную возможность донести свои проблемы до "начальства", так как ставших привычными за годы советской власти регулярных собраний производственного коллектива, совещаний, отчетов партийных и профсоюзных собраний и других встреч руководства с коллективом предприятия и жителями села, которые чаще носили ритуальный характер стало значительно меньше. Поэтому заверения социолога, что их мнение будет известно правительству и будет учтено при принятии законов и постановлений воспринимается позитивно. Например, при опросе общественного мнения жителей села накануне выборов социологи представились как научные сотрудники, проводящие исследования в их селе. Респонденты отвечали неохотно, стремились быстрее закончить беседу, но когда интервьюер сказал, что они выполняют задание администрации области по изучению положения на местах, их долго не хотели отпускать, рассказывая о своих наболевших проблемах.