Антропологический подход б.Малиновского

Ученые XIX в. вели свои исследования, опираясь лишь на материалы, собиравшиеся для них миссионерами, путешественниками и правительственными чиновниками, подавляющее большинство которых не имело никакой антропологической подготовки. Отчасти именно поэтому применение качественных методов в полевых исследованиях принято считать инновацией XX в., а их первопроходцами — Бронислава Малиновского и Чарльза Кули. Тем не менее это расхожее мнение является в определенном смысле упрощением. На протяжении 50 лет, начиная с 1870-х годов в Англии неоднократно переиздавалась книга "Заметки и вопросы антропологии". Изменения в содержании этих томов помогают обнаружить сдвиг в отношении к тем материалам, которые принято называть "этнографическими свидетельствами". Составители первого издания "Заметок...", вышедшего в 1874 г., указывали на главную проблему первых опросников, предназначенных для непрофессионалов: в них слишком мало внимания уделялось деталям, столь важным для антропологов. Для того чтобы устранить этот недостаток, следующий выпуск "Заметок..." содержал перечень информации, которая могла бы заинтересовать специалистов-антропологов. Тем не менее и в этом, и в последующих изданиях содержались сведения только о тех аспектах жизни обществ, которые должны были изучать миссионеры и путешественники, но не было никаких указаний на то, какие методы следует использовать для наблюдений и сбора данных.

Материалы, привозимые миссионерами и путешественниками из поездок поднимали важные методологические проблемы. Во-первых, авторы описаний чаще обращали внимание только на то, что казалось им экзотическим или романтичным и пропускали обыденное. Во-вторых, во время сбора информации им приходилось во всем полагаться на непроверенных местных переводчиков. Наконец, на их описания слишком часто влиял "цивилизационный снобизм", с позиций которого авторы смотрели на изучаемые общества, нередко награждая их ярлыками "кровожадных", "варварских" или "примитивных". В этой ситуации Хед-дон, Селигмен и Риверс предложили антропологам самим работать в поле и собирать все необходимые материалы. В 1898 г. экспедиция, возглавляемая Хеддоном, отправилась на острова в Торресовом проливе, а Воас организовал в Северной Америке экспедицию по изучению индейских племен северо-западного побережья США. Несмотря на то, что исследователи еще не предпринимали почти никаких попыток овладеть местными языками, много времени уделялось поиску и завоеванию доверия ключевых информантов. В этих экспедициях, по мере того, как антропологи лицом к лицу встречались с реальными респондентами, перед ними вставали важные методологические проблемы, и в первую очередь, — как избежать тенденциозности при изучении чужой культуры и как обеспечить трансляцию смысловых значений из одной культуры в другую. Хотя эти экспедиции были непродолжительными и скудно финансировались, была убедительно доказана эффективность сбора антропологических данных самими антропологами.

В своем итоговом отчете "Антропологическая работа за пределами Америки", направленном в Институт Карнеги, Риверс привел убедительные аргументы в пользу интенсивной и продолжительной работы в поле. Он писал о том, что эта работа обязательно должна быть построена на принципе, согласно которому исследователь должен жить среди тех людей, жизнь и культуру которых он изучит, необходимом, чтобы лучше их понять и в общении использовать их обыденный язык. Только тогда, подчеркивал он, можно избавиться от искажений и неточностей в опросах и поверхностных наблюдений миссионеров. В целом, Риверс делал упор на понимание местных терминов и языков, поиск подходящих информантов, сбор текстовых материалов, генеалогии и семейные истории, а также на систематическое ведение полевых и дневниковых записей. Некоторые из этих советов были включены в четвертое издание "Заметок..." Урри назвал его не столько путеводителем для путешественников, сколько руководством, открывающим дверь в новую эру антропологических исследований, которое должно было быть основано на более точных методах. В ходе своих первых экспедиций Б.Малиновский активно пользовался именно этим изданием "Заметок..." Более того, его собственная позиция, изложенная в знаменитых "Аргонавтах Тихого океана", очень близка к позиции Риверса. Тем не менее, именно Б.Малиновский считается родоначальником интенсивных полевых исследований в антропологии, поскольку в его "Аргонавтах..." впервые появилось детальное обсуждение примененной методики. Впрочем, описанные им приемы являлись скорее неким идеалом, к которому автор стремился, а не тем, что он делал в действительности.

Б.Малиновский критиковал предшественников за то, что они не смогли детально описать свои методы. Он считал, что антропологический материал имеет ценность лишь тогда, когда проводится различие между прямым наблюдением, словами и мнениями местных жителей и выводами исследователя. Он указывал также на то, что этнографы должны иметь представление о цели своих исследований, жить среди туземцев в изоляции от внешнего мира и собирать данные с помощью специфических методов. Б.Малиновский настаивал на том, что этнограф не должен поддерживать контактов с другими европейцами, потому что это единственный способ получить представление о социальных процессах, происходящих в повседневной жизни, и узнать больше о людях, их обычаях и верованиях. Наконец, Б.Малиновский полагал, что непосредственное изучение туземцев в их обычных условиях предпочтительнее, чем использование платных информантов. Большая часть его выводов до сих пор сохраняет свое основополагающее значение.

В "Аргонавтах..." Б.Малиновский также показал, что хорошо осознает некоторые проблемы, связанные с проведением полевого исследования. В частности, он обсуждал вопросы влияния антрополога на то, что он наблюдал и подробно анализировал влияние исследователя на жизнь деревни. Тем не менее Б.Малиновский считал, что эти трудности можно преодолеть, поскольку постоянное присутствие антрополога постепенно перестает оказывать влияние на жизнь племени. Б.Малиновский, отстаивая право на участие исследователя в деревенской жизни, писал, что в этой работе этнограф иногда должен отложить в сторону свою камеру, записную книжку, карандаш и присоединиться к тому, что происходит. Он может принимать участие в играх туземцев, сопровождать их во время визитов и прогулок, сидеть, слушать и участвовать в их разговорах. Только такое участие, считал Б.Малиновский, позволяет исследователю понять жизнь тех, кого он изучает.

Тем не менее, личные дневники Б.Малиновского, опубликованные его вдовой в конце 1960-х годов, вновь заставляют поднимать вопросы об исследовании Б.Малиновского и той степени, в которой он смог приблизиться к собственному идеалу. Разумеется, его идеи, касающиеся сбора статистических данних, детальных наблюдений и этнографических выводов стали настоящей революцией в полевых исследованиях. Однако нельзя не видеть, что сам Б.Малиновский не был "идеальным" исследователем, отдавая себе в этом полный отчет. Его дневниковые записи свидетельствуют о периодах одиночества, скуки и глубокой депрессии. Вместо идеализированной картины полевых исследований, которая встает перед нами со страниц "Аргонавтов...", мы получаем более ясное представление о тех трудностях, которые испытывает любой полевой исследователь. Возможно, это сочетание "выверенного" научного отчета и беспощадных, честных по отношению к себе и к своим читателям дневниковых записей заставляет говорить о двух уровнях полевого исследования — этнографии чужой культуры и этнографии самого себя.

Прожив много месяцев среди туземцев, Б.Малиновский сохранил уверенность в том, что не смог бы участвовать во всем, что они делали. Он не смог полностью прекратить все контакты с европейцами и порвать с европейской культурой, продолжая встречаться с путешественниками, миссионерами и торговцами, проводил много времени за чтением романов, используя эту уловку для того, чтобы отвлечься на какое-то время от общества, которое он изучал. Дневниковые записи полны эпизодами его личной жизни, которые могут дополнить его идеализированные представления о полевом антропологическом исследовании. Тем не менее, даже если работа Б.Малиновского и не соответствовала тем высоким стандартам, которые он открыл в процессе исследования и которым он сам стремился соответствовать, совершенно очевидно, что он действительно революционизировал работу антрополога и оказал огромное влияние на методику социальных наук XX в.