Символический интеракционизм ч.Кули, у.Томаса, Дж.Г.Мида

Здесь понимающая социология тесно смыкается с другим теоретическим подходом в качественных исследованиях — символическим интеракционизмом, который был основан на взглядах Ч.Кули, У.Томаса и Дж.Г.Мида. Эти выдающиеся представители американской социологии, философии и социальной психологии под социальной реальностью понимали "отношения между идеями личности" (Ч.Кули), "определение ситуаций как реальности, которое делает их реальными по своим последствиям" (У.Томас), "как совокупность процессов взаимодействия с участием многих индивидов, где основным элементом взаимодействия является принятие "роли обобщенного другого" (Дж.Г.Мид)¹. Впоследствии ученик Дж.Г.Мида, чикагский профессор Г.Блумер дал обобщенное представление символического интеракционизма о социальном мире: "Человеческие существа живут в мире значимых объектов, а не в среде, состоящей из стимулов и самоконституирующихся сущностей. Этот мир имеет социальное происхождение, ибо значения возникают в процессе социального взаимодействия. Так, различные группы вырабатывают различные миры, и эти миры меняются, если объекты, их составляющие, меняют свои значения. Поскольку люди расположены действовать, исходя из значений, которые имеют для них объекты, мир объектов группы представляет собой истинный смысл организации деятельности. Для того чтобы идентифицировать и понять жизнь группы, необходимо идентифицировать мир ее объектов; идентификация должна осуществляться в терминах значений, которые имеют объекты в глазах членов группы. Наконец, люди не прикованы к своим объектам, они вольны прекратить свою деятельность по отношению к ним и выработать в отношении к ним новую линию поведения. Это обстоятельство вносит в групповую жизнь новый источник трансформации"².

¹ Очерки по истории теоретической социологии XX столетия (от М.Вебера к Ю.Хабермасу, от Г.Зиммеля к постмодернизму). М, 1994. С. 206—214.

² Цит. по кн.: Очерки по истории теоретической социологии XX столетия. М., 1994. С. 225.

Такой подход в методологическом плане ведет к отказу от классических процедур социологии по четким операционали-зациям понятий и замены их на понятия, которые не имеют претензий на общий характер и максимально приближены к данной конкретной ситуации, к пониманию социального действия в ее контексте. Стремление совместить структурно-функциональные и феноменологические концепции в исследовании похожи на попытки не только "одеть" голый скелет социальной структуры в живую плоть обыденной жизни, но еще вдохнуть в это переменчивое дыхание конкретных участников бесконечного потока социальных коммуникаций, которые сами создают социальный мир, который потом создает их, заставляя иначе воспринимать окружающую их социальную среду, которую они будут изменять в соответствии с новыми представлениями, которая будучи для них реальностью изменит их самих, а затем опять...

Однако теоретически осознаваемая концепция необходимости совмещения этих подходов на эмпирическом уровне приводит к тем же знакомым социологам процедурам структурно-функционального анализа, которыми они пытаются постигнуть выявленные значения и символические жесты. Следовательно, в непостоянном феноменологическом "жизненном мире" все-таки есть некие устойчивые во времени и пространстве феномены, которые можно классифицировать, сопоставлять с другими социальными явлениями, выявлять общие особенности и закономерности возникновения и функционирования. Однако сочетание количественных и качественных методов — это не механическая сумма исследовательских методик позитивистско-натуралистической и понимающей социологии. Для понимания сложности этой задачи следует обратиться к теоретическим истокам феноменологии и, прежде всего, к работам А.Шютца.