2. Развитие земледелия и животноводства

В XVIII в. в общероссийской системе территориального разделения труда определилась хозяйственная специализация Урала как промышленного и земледельческо-скотоводческого района. Развитие уральской горнозаводской промышленности, ставшей главным явлением экономической жизни края, сыграло роль основного фактора, обусловившего дальнейшее развитие производительных сил в сельском хозяйстве, становление товарного производства в земледелии и животноводстве. Заводская промышленность, предъявляя спрос на сельскохозяйственную продукцию, создавала рынок для ее сбыта, а сельскохозяйственные орудия промышленного производства, поставляемые заводами, способствовали повышению уровня агрокультуры и производительности труда.

Другим важным фактором, благоприятствовавшим развитию сельского хозяйства Урала, явилось хозяйственное освоение западного и восточного склонов Уральского хребта русским крестьянством. По мере увеличения плотности населения в районах Западного и Среднего Урала, колонизация которых завершилась в XVII – начале XVIII в., происходило его переселение в менее освоенные районы Южного Урала и Зауралья.

Правительственная и церковно-монастырская колонизация сопровождалась насаждением на Урал крупного феодального землевладения. В начале XVIII в. значительно расширились и без того огромные владения Строгановых, получивших по указу от 22 мая 1702 г. «вечное и неотъемлемое владение» землей в бассейне рек Обвы, Косьвы и Иньвы. Владения Строгановых составляли 9 400 тыс. дес. (десятин). Даже после многочисленных разделов в середине XIX в. строгановские владения составляли свыше 1 368 тыс. дес. В процессе семейных разделов вотчины Строгановых, а также в ходе заводского строительства возникли латифундии Лазаревых, Голицыных, Всеволожских, Демидовых, Яковлевых, Твердышевых. В Оренбургской губернии насаждалось мелкое служилое землевладение. В 20-х годах XVIII в. здесь было 158 мелких помещиков. Расхищение земельных угодий башкирских волостей пошло ускоренными темпами после указа от 11 февраля 1736 г., отменившего ограничения в продаже башкирских земель. Так, Демидовы к 40-м годам XVIII в. затратили на приобретение угодий у башкир и татар в Осинском, Кунгурском и Уфимском уездах 1 389 р. О размерах этих приобретений можно судить хотя бы по тому, что в 1754 г. для Нязепетровского завода был куплен участок в 70 тыс. дес. всего за 30 р., а в 1777 г. для Камбарского завода приобретено 36 тыс. дес. всего за 120 р. К концу XVIII в. помещикам и заводчикам в Южном Приуралье принадлежало 5 731 тыс. дес. различных угодий.

Монастырское землевладение было представлено крупными вотчинами Пыскорского, Соликамского Вознесенского, Вятского Успенского, Исетского, Далматовского и других монастырей. Тем не менее позиции церковно-монастырского землевладения на Урале не были столь значительными в сравнении с другими районами России, к тому же они были окончательно подорваны секуляризацией.

Невелики были на Урале владения дворца. В начале XVIII в. они размещались в Уфимском, Осинском, Сарапульском, Уржумском уездах. В процессе дальнейшей колонизации дворцовые земли расширились незначительно.

В хозяйствах крупных землевладельцев преобладали промысловые занятия, а не земледелие. Ведущая роль в развитии сельского хозяйства на Урале принадлежала не феодальному землевладению, а многонациональному, преимущественно государственному крестьянству, трудами которого в течение XVIII в. были освоены под пашню сотни тысяч десятин степных и лесных угодий.

. В начале XVIII в. в одном из самых развитых сельскохозяйственных районов Урала – в Кунгурском уезде площадь пашни равнялась 15–16 тыс. дес., в среднем на крестьянский двор приходилось 4,5 дес. В Вятском крае в конце XVII в. пашня составляла около 51,5 тыс. дес., в Чердынском и Соликамском уездах – свыше 30 тыс. дес. На первом месте по удельному весу пашни в структуре земельных угодий была Вятская губерния, где пашня составила 18%, наименее освоенной оставалась Оренбургская губерния, в которой под пашню использовалась лишь 4,5% площади. В Пермской губернии пашня составила 7,3%. По размерам пашни на землевладельческое население на первом месте, по данным Генеральского межевания, оказалась Оренбургская губерния (5,62 дес. пашни и 42,6 дес. удобной земли на душу мужского пола), в Вятской губернии на душу мужского пола приходилось 5,43 дес. пашни, а в Пермской – 3,62 дес. пашни. К концу XVIII в. площадь пашни в уральских губерниях достигла 6,5 млн га

Накануне отмены крепостного права пашня занимала по отношению ко всей площади в Пермской губернии около 10%, в Вятской – 24%, а в Оренбургской – около 6%. В южных уездах Вятской и Пермской губерний выращивали пшеницу, разводили лен и коноплю. В Оренбургской губернии пшеница имела большее распространение. В середине века начинает распространяться по всему краю картофель. Особенно плодородными были земли Ишимского, Курганского и Тюменского округов

На территории края в основном господствовало трехполье. Иногда прибегали и к трехполью с использованием удобрений, и к трехполью с периодическим обновлением части пашенных угодий, и к подсеке, и к двуполью с его модификациями, и к перелогу. Есть упоминания об обращении в ряде случаев крестьян к четырехпольному севообороту. Одновременно могли применяться элементы разных систем.

Остановимся подробнее на трехпольной и переложной системах.

Трехпольная система земледелия на лесных малоплодородных, преимущественно подзолистых почвах требовала большого количества органических удобрений для восстановления плодородия постоянно обрабатываемых участков земли, а также наличия достаточной тягловой силы. Поэтому ее распространение в значительной степени зависело от состояния животноводства, развитие которого сдерживала нехватка сенокосных угодий.

Правда, правильное трехполье с использованием трех примерно равных по площади полей применялось редко. Обычно площади ярового посева (ячменя) преобладали над озимыми (рожью). Ячмень обязательно сеяли по навозному удобрению, а рожь – по одногоднему пару без какого-либо удобрения, после трех-четырех-кратной вспашки.

В Оренбургской губернии в малонаселенных степных районах чаще встречалось переложное земледелие.

Расчищенные участки находились обычно в собственности одной семьи. После 5–10 лет посева и истощения земли владелец участка забрасывал его или же использовал как сенокосное угодье. Через 15–20 лет он либо вновь распахивал заброшенный участок, либо тот вводился в трехпольный севооборот и переходил в разряд общинных земель. На новинах обычно высаживали рожь и овес, а при внесении навозного удобрения – и ячмень. Разработка новин производилась обычно «помочами». По инициативе хозяина будущего земельного участка помочи созывались осенью после уборки урожая. Принимали в них участие не только взрослые мужчины и женщины, но и мальчики-подростки 12–15 лет. Взрослые помочане выполняли более тяжелую работу: рубили и разделывали деревья, собирали их на места будущих кострищ; подростки стаскивали туда вырубленный кустарник и древесный молодняк. На следующую осень, когда собранный в костры лес на будущей новине достаточно высох, его сжигали, наблюдая за тем, чтобы огонь не распространился на окружающий лес. Для этой работы хватало сил одной семьи. После сжигания леса для того, чтобы новина стала пригодна для посева, оставалась самая тяжелая работа – корчевание пней. Она выполнялась снова сообща участниками «помочи». Даже в конце ХIХ – начале ХХ в. залежная система земледелия еще достаточно широко была распространена у вымских, вычегодских и печорских коми, а также у коми-пермяков Чердынского уезда – язьвинцев.

Сельскохозяйственные орудия были примитивными. Повсеместно использовалась соха. Плуг стал проникать в крестьянские хозяйства в 1840–1850-е годы, но преимущественно у богатых хозяев. Коса-литовка с длинной рукоятью постепенно вытесняла косу-горбушу. В ряде северных районов не было дорог и даже колесных телег, их заменяли волокуши. При всем несовершенстве систем земледелия и сельскохозяйственной техники в урожайные годы в земледельческих зонах Урала создавались некоторые излишки товарного хлеба. При минимальной норме потребления они могли достигать 32–39% чистого сбора. Таких показателей не было даже в центральной части России.

Товарный хлеб в значительной мере перераспределялся внутри Уральского района. Традиционными рынками сбыта товарного зерна были: Кунгур, Чердынь, Уфа, Соль Камская и др. Во второй половине века к ним добавляются многочисленные заводские поселки, в которых спрос на хлеб растет очень высокими темпами. О возросшей потребности в хлебе свидетельствует тот факт, что в конце XVIII в. 55 ярмарок из 90 действовавших в регионе стали специализироваться на торговле зерном и мукой.

Во второй половине XVIII столетия складываются прочные связи земледельческих уездов с горнозаводскими районами по снабжению зерном, мукой и другими сельскохозяйственными продуктами. Например, крестьяне Шадринского, Камышловского и Красноуфимского уездов поставляли хлеб на заводы Екатеринбургского уезда, а Кунгурский, Сарапульский и Глазовский – снабжали Чердынский и Соликамский уезды. Из Оребургской губернии хлеб в основном шел на винокуренные заводы Урала, поступал во всероссийский оборот. Большие партии хлеба из прикамских районов Урала продавались в центре страны: Нижнем Поволжье, Петербурге. Много уральского зерна продавалось на Ирбитской ярмарке. Оттуда он поступал далеко на восток. Известно, что архангельские купцы скупали большие партии зерна на Вятке и оттуда его направляли в Холмогоры, Архангельск и другие города северо-запада России. Через Архангельск и Петербург сельское хозяйство Урала включилось в XVIII в. в сферу европейского хлебного рынка.

Таким образом, развитие производительных сил в сельском хозяйстве (в основном, в растениеводстве) Урала достигло в XVIII в. уровня, который давал возможность снабжать хлебом не только активно нарастающее промышленно занятое население края, но и включиться в орбиту всероссийского и мирового хлебного рынка. Урал выступает в качестве крупного поставщика товарного зерна озимой ржи, овса, ржаной муки, льна и многих других сельскохозяйственных продуктов.

В первой половине XIX века в развитии земледелия обозначилась довольно сложная проблема – крестьянское малоземелье. Взрослый работник при трехпольном севообороте способен был обработать 9 дес. пашни и 3 дес. покоса. Подсчет показывает, что в среднем на одно семейство в горнозаводской зоне приходилось около 2,5 работников, не считая подростков и женщин, именовавшихся полуработниками, Однако лишь 2 волости, Паташинская и Коптеловская, имели наделы, достаточные для того, чтобы обеспечить земледельческой работой по одному человеку в каждом дворе. В Щелкунской волости работник мог получить только треть нагрузки, а в Уткинской имелись одни приусадебные огороды, следовательно, 2/3 взрослого мужского населения этого района для земледельческих работ к началу XIX века было «излишним». Известный уральский экономист первой половины XIX в. В.М. Черемшанский утверждал в отношении более плодородной Оренбургской губернии, что для полного обеспечения крестьянской семьи необходимо иметь на каждую душу по 2 дес. посева. А в нашем случае, даже из расчета на всю пашню, приходилось меньше 1 дес. Но ведь не вся она засевалась. Часть оставляли под пар или в перелог. Незасеянными оставались 30– 50% пахотной земли

Малоземелье не давало возможности развиваться земледелию в полной мере, поэтому другой главной отраслью сельского хозяйства крестьян горнозаводской зоны было животноводство. Несмотря на все затраты, оно было прибыльнее, так как существовал спрос со стороны заводов как на непосредственную продукцию животноводства, так и на конную силу.

. Увеличение рыночного спроса способствовало дальнейшему развитию и становлению специализации животноводства, которое оставалось второй по значению отраслью крестьянского хозяйства. Животноводство являлось источником тягловой силы, продуктов питания и сырья для выделки необходимых в домашнем обиходе предметов одежды, обуви и т.д. В этом смысле оно выступало в роли одного из условий существования самостоятельного крестьянского хозяйства. Природные условия Южного Приуралья и Пермской губернии, где на душу населения приходилось от 1,2 до 4,4 дес. сенокоса, благоприятствовали развитию этой отрасли хозяйства. Резко отличалась необеспеченностью сенокосными угодьями Вятская губерния, в которой на душу мужского пола приходилось менее 1 дес., а в структуре земельных угодий сенокосы составляли лишь 3,5%. Не случайно здесь сенокосные участки находились в наиболее оживленном торговом окружении, а стоимость их держалась на довольно высоком уровне. Неравномерность распределения сенокосов сопровождалась неравномерностью в обеспеченности скотом отдельных крестьянских хозяйств.

Скотоводство было развито в Оренбургской губернии, особенно в ее юго-восточных районах, где зажиточные башкиры владели 1 000 и более лошадей, 2 тыс. овец и крупным рогатым скотом. Даже категория населения, относимая современниками к «бедной», имела до 15 лошадей, 5 коров и т. д. Русские зажиточные крестьяне содержали до 200 и более лошадей, столько же овец. Скотоводство в этом районе продолжало играть первенствующую роль в хозяйстве.

Развитое животноводство было характерно и для Шадринского, Камышловского, Красноуфимского уездов. В Екатеринбургском уезде крестьяне специализировались на разведении лошадей, в Осинском, Оханском – крупного рогатого скота и овец, в Соликамском и Чердынском уездах – крупного рогатого скота. В Вятской губернии в конце XVIII в. в среднем на крестьянский двор приходилось две лошади, три головы крупного рогатого скота и три свиньи.

Кроме обыкновенного мелкого и малопродуктивного скота, на Урале получили распространение улучшенные породы, выведенные крестьянами: обвенские и вятские лошади, а также лошади, являвшиеся результатом скрещивания русских, башкирских и киргизских пород. В Красноуфимском и Шадринском уездах начали разводить киргизских курдючных овец.

Уже в начале XVIII в. животноводство ряда районов стало ориентироваться на производство товарной продукции. В Кунгурском уезде в 1700–1704 гг. отмечен значительный торг мясом, говяжьем салом, кожами. В 1703–1704 гг. здесь было продано более 5 800 пудов сала и др. Центрами торговли лошадьми в Южном Приуралье являлись Оренбург и Троицк, где русскими купцами закупалось от 10 до 15 тыс. башкирских и киргизских лошадей. Успехи животноводства в ряде уездов Вятской и Пермской губерний обусловили развитие салотопенного и других промыслов.

. В 1803 г. в среднем на один крестьянский двор в обследованных селениях приходилось 3–4 коровы, 2–3 лошади, более 5 голов мелкого скота, не считая молодняка, и даже в малоземельных волостях (Екатеринбургской, Уткинской, Щелкунской, Арамильской) – по 2–3 рабочих лошади и почти столько же дойных коров.

Животноводство и к середине Х1Х в. оставалось выгодной отраслью, продукция которой находила постоянный спрос со стороны горнозаводской промышленности, что стимулировало рост поголовья, наблюдавшийся даже при сокращении сенокосных площадей. Горные заводы не только скупали мясо, сало и лошадей, но и создавали спрос на конную силу. Во всех селениях горнозаводской зоны рабочих лошадей было значительно больше, чем требовалось для сельскохозяйственных работ. В Пермской и Вятской губерниях поголовье лошадей и скота в первой половине века существенно возросло. Особенно благоприятные условия для скотоводства были в Оренбургской губернии. Обеспеченность поголовьем скота и, в частности, лошадьми на Урале была выше, чем по стране. В XIX в. в сельскохозяйственном производстве на Урале сложилось своеобразное территориальное разделение труда. На Среднем Урале и прилегающих равнинах главными отраслями было земледелие и животноводство, преимущественно молочное. На юге Урала и в Приуралье первостепенная роль принадлежала экстенсивному мясному скотоводству и коневодству.